Свыше миллиона украинцев больны раком, почти половина из них попадает в поле зрения онкологов на поздних стадиях болезни. Средств на их лечение катастрофически не хватает, а поток таких пациентов непрестанно растет. Как остановить снежную лавину проблем отечественной онкологии? Сохранит ли государственная копейка человеческие жизни? И не пора ли менять стратегию борьбы с раком в Украине?
ВЗ Медицинское сообщество обсуждает концепцию проекта новой Общегосударственной программы борьбы с онкологическими заболеваниями на период 2017-2021 гг. Чем она должна отличаться от предыдущей, чтобы система онкопомощи в Украине стала эффективной и в то же время доступной?
Елена КОЛЕСНИК, директор Национального института рака, Заслуженный врач Украины, доктор медицинских наукФинляндия реализовала две такие программы — скрининга рака молочной железы и шейки матки. И эти страны достигли значительных успехов: смертность от упомянутых заболеваний уменьшилась в разы, в частности в Финляндии — на 50%, в Исландии — на 80%! Ведь они охватили профосмотрами здоровых женщин, которые ни на что не жаловались, поэтому обнаруживали болезнь на очень ранних стадиях, когда она полностью вылечивается без применения дорогостоящих вмешательств, облучения, химиотерапии. Например, курс лечения метастатического рака молочной железы, который требует гормоно-, химио- и таргетной терапии, стоит почти 20-30 тыс. дол. на год. В состоянии ли государство обеспечить такое финансирование? Да и сколько не выделяй средств на лечение запущенных форм рака, их никогда не хватает, если не обнаруживать болезнь на ранних стадиях, если не заниматься профилактикой. Вот в этом направлении и должны двигаться. Программа чрезвычайно важна, впрочем, постепенно следует переходить на мировую практику: диагностика — равноценные компоненты стратегии борьбы против рака, но последние — в приоритете.
ВЗ Какие программы скрининга стоит ввести в Украине?
— В Украине зарегистрирован 1 млн больных раком. На первом месте в структуре онкозаболеваемости женщин — рак молочной железы, у мужчин — рак легких (правда, в последнее время этот показатель уменьшается). Если мы введем целевой скрининг в этих направлениях — снизим смертность и расходы на лечение. Следующая локализация — рак шейки матки, тем более диагностика этой патологии доступна: любой гинеколог в женской консультации может взять мазок для цитологического исследования. Лечение рака шейки матки на ранних стадиях дает хорошие результаты: благодаря современным подходам и методикам удается проводить органосберегающие операции.
Еще один «предохранитель» распространения этого вида рака — прививка девочкам-подросткам (10-12 лет) против вируса папилломы человека, который является главнейшей причиной возникновения упомянутой патологии. То есть профилактикой в этом случае должны заниматься даже не онкологи, а педиатры. Это те простые вещи, которые спасают жизнь. И их можно успешно реализовать в рамках общегосударственной программы, даже в нынешних условиях. Для скрининга рака молочной железы придется обеспечить заведения маммографами — они не настолько дороги, как, например, компьютерный томограф, необходимый для обследования на поздних стадиях. То же касается и скрининга рака толстой кишки, занявшего второе место в структуре онкологической смертности мужского и женского населения. А если объединить статистику рака ободовой и прямой кишки — то и первое место. Специфический гемотест, необходимый для такого скрининга, недорогой. Лишь в случае позитивного результата больному нужно проводить колоноскопию. Здесь возникает вопрос: есть ли для этого необходимое количество кабинетов, оснащены ли они должным образом? В этом направлении нужно работать. Зато уже через 5-7 лет мы получим реальные позитивные изменения.
Приведу только один пример. Несколько лет подряд в Украине проводились дни меланомы, когда всех граждан приглашали на бесплатное обследование в случае наличия у них невусов и родинок. Так вот: сначала был зафиксирован стремительный рост заболеваемости меланомой в сравнении с предыдущими годами (ведь любителей обследоваться оказалось много и, соответственно, стало больше тех, у кого диагностировали это заболевание). Потом «волна» спала, в то же время в последние три года в Украине смертность вследствие меланомы снизилась, ведь число запущенных случаев значительно уменьшилось. Поэтому я считаю: государство должно изменить акценты в борьбе против рака. Да, важно закупать эффективные современные лекарства для лечения онкобольных, но не менее важно — не допускать запущенных случаев.
ВЗ Готовы ли к этому врачи первичного и вторичного звеньев?
— Семейных врачей следует обучать проведению осмотров, обнаружению признаков рака, доступных для ранней диагностики на их уровне. Кстати, в мае нынешнего года состоится очередной съезд онкологов Украины, в рамках которого мы впервые организуем секцию для семейных врачей. Там будут рассматриваться вопросы профилактики, ранней диагностики и скрининга основных локализаций рака, которые можно определить визуально.
Также нужно разработать программу соответствующей подготовки и переподготовки узкопрофильных специалистов, работающих на вторичном уровне. К сожалению, в наших медицинских университетах изучению вопросов онкологии уделяют недостаточно внимания, хотя рак занимает второе место среди причин смертности населения страны. Какие еще факты могут убедить в необходимости расширения программ обучения по онкологии в медицинских вузах? Международные организации, которые сегодня активно поддерживают Украину в борьбе с неинфекционными заболеваниями, также настаивают на том, чтобы система здравоохранения была сориентирована на раннюю диагностику рака. В конечном итоге они готовы выделить нам средства на такие программы, ведь ожидают реальной отдачи от капиталовложений и хорошо понимают, где именно ее можно получить.
ВЗ Значит ли это, что на третичном уровне предоставления онкопомощи таких проблем нет?
— Бесспорно, есть. Но их будет еще больше, если ничего не менять в общей системе онкопомощи. Поток пациентов на третичный уровень в последние годы увеличился практически вдвое — именно из-за того, что ранняя диагностика на первичном и вторичном уровнях оказалась «слабым звеном». Это не значит, что нам нужно увеличивать количество специализированных онкологических заведений — их достаточно. Но финансирование должно быть адекватным. Хотя все мы понимаем, какие это огромные средства, и не надеемся, что в ближайшее время их получим. Поэтому единственный выход — искать экономически выгодные пути решения проблемы. Даже богатые страны прибегают к такой практике. Например, Великобритания ввела скрининг рака толстой кишки: пациенты проходили гемотесты, в случае выявления полипов толстой кишки их удаляли эндоскопическим методом, даже если это были доброкачественные новообразования. Благодаря чему в стране значительно снизился уровень заболеваемости упомянутой патологией.
ВЗ Насколько возможна ранняя диагностика детской онкопатологии, если сегодня педиатрию передают в руки семейных врачей?
— Это очень серьезная проблема, мне кажется, такое решение не совсем правильно. Переход педиатрии в семейную медицину должен быть осторожным и постепенным. К тому же случаи детской онкологии не так часты, чтобы семейный врач имел достаточный опыт ее ранней диагностики. Онкозаболеваемость детского населения растет, но, к счастью, не так катастрофически. В ее структуре очень много генетически предопределенных патологий. И каждый такой ребенок — это особая боль. Мы пытаемся прежде всего направлять средства на детское отделение и максимально обеспечивать его всем необходимым. Государство также финансирует детскую онкологию по отдельной строке расходов (хотя и здесь возникают проблемы). Но это не приуменьшает роли первички, которая должна выявить таких детей как можно раньше, ведь фактор времени в их лечении чрезвычайно важен. К сожалению, опять же, сталкиваемся с низким уровнем подготовки специалистов на пред- и последипломной ступенях.
ВЗ Справятся ли хорошо обученные врачи с профилактикой рака?
— Нет, это дело общегосударственное. Если бы на телевидении вместо передач, где выясняют, чей у кого ребенок и кто кому изменил с соседом, появились социальная реклама и просветительские программы, где бы рассказывали, что влияет на то или иное заболевание, как его установить, какие методы лечения существуют, то и люди вовремя ходили бы к врачам на обследование и не считали бы рак приговором, как это часто случается в нашем обществе. Потому что нередко больные, узнав о таком «страшном» диагнозе, впадают в отчаяние и, как говорится, ставят на себе крест, а здоровые боятся обследоваться, чтобы «чего-то страшного» не выявить. Причина — нехватка информации о возможностях современного лечения.
ВЗ Возможно, этот страх предопределен еще и тем, что лечение очень дорогое, а медицина очень бедная. Спасет ли ее государственно-частное партнерство?
— По крайней мере, может подставить надежное плечо. Наш институт также ищет инвесторов для строительства радиологического корпуса и его оснащения современным оборудованием. Государство не в состоянии это обеспечить. Во всем мире в отрасли медицины работает государственно-частное партнерство. Бизнес готов вкладывать средства в отрасль, если государство гарантирует ему надлежащие условия работы и возврат расходов. ООН презентовала отдельный образовательный проект — как организовать такое сотрудничество в здравоохранении. В частности ООН считает, что для этого нужно не приватизировать медицинские заведения, а заключать с ними соглашения на длительную аренду. Также в рамках государственно-частного партнерства должны быть обеспечены социальные пакеты на бесплатное лечение: например для детей, социально незащищенных слоев населения. Для остальных граждан такие услуги должны быть платными. Однако при этом должна четко работать система частичного или полного возвращения средств за лечение, ведь в отрасли онкологии оно особенно дорогостоящее. Такая система работает и в странах со страховой медициной, и там, где ее нет. Больной может сам выбирать клинику для лечения (в том числе и частную), государство покрывает ему расходы или их основную часть. В этом направлении должны происходить и основные реформы здравоохранения в Украине. К сожалению, наше государство обеспечивает онкобольных лекарствами на 18-20% от потребности, остальные расходы ложатся на плечи самих пациентов. При таких условиях не выживут ни отрасль, ни больные. Реформы очень нужны!
ВЗ Когда говорят об успешном лечении онкозаболеваний, ставят в пример Германию, Израиль. Являются ли они образцами ранней диагностики и онкоскрининга?
— Чтобы провести такие исследования, за границу ехать не нужно, это можно сделать и в Украине — не менее эффективно, но значительно дешевле. Хотя в зарубежных клиниках существует отдельная программа онкоскрининга: пациент может пройти весь комплекс обследований — от анализа крови до исследования на онкомаркеры и инвазивные методики в случае подозрения на онкопатологию. У нас таких заведений, где все виды обследований сосредоточены в одной программе, нет. Однако любая специализированная клиника их может сделать, в частности и наш институт. Но если пациенты будут обращаться в заведения третичного уровня предоставления медицинской помощи, чтобы пройти скрининг, это обернется катастрофой — нам бы с потоком тяжелобольных справиться. Такие обследования можно было бы проводить разве что на платной основе, с привлечением дополнительных сил, но по закону мы не имеем права этого делать. Потому опять упираемся в необходимость медицинских реформ.
Впрочем, в каждой районной больнице должны быть созданы условия для проведения минимального пакета обследований, в который входит маммография, осмотр гинеколога с взятием мазка из шейки матки, рентгенография легких, гемотест, колоноскопия (этого достаточно для диагностики самых распространенных видов рака). У всех врачей должна быть одна цель — снижение смертности в результате онкозаболеваний. И для ее достижения следует воспользоваться всеми доступными методами. Лучше всего, если они будут экономически выгодными. Тогда мы спасем больше людей.
Светлана ТЕРНОВАЯ, «ВЗ»
Точки зрения
Валерий ЗУБ, главный врач КЛПУ «Черниговский областной онкологический диспансер», главный внештатный специалист по онкологии Управления здравоохранения Черниговской ОГА, кандидат медицинских наукБесспорно, важно поощрить его к тому, чтобы он стремился и умел обнаруживать онкопатологию. Например, в Молдове ввели эффективную систему стимулирования врача первичного звена относительно ранней диагностики злокачественных новообразований: если он вовремя диагностирует визуальную локализацию рака — получает денежное вознаграждение, направляет пациентку на маммографию — соответствующий бонус, научился выполнять мазки на цитологию — доплату к зарплате. Такое экономическое стимулирование дало неплохие результаты: снижение уровня смертности, значительное уменьшение запущенных случаев онкопатологии и т. п. Возможно, подобную практику нужно ввести и в Украине.
Следующий важный вопрос — активная информационная кампания среди населения. Следует постоянно напоминать о необходимости прохождения профилактических обследований, рентгенографии легких, маммографии, анализов крови, ведь от этого зависят перспективы лечения. Чтобы преодолеть рак и его последствия, нужно сотрудничество врачей, власти и общества.
Еще одно направление работы, на которое должны обратить особое внимание, — проведение скрининговых исследований. К сожалению, в Украине скрининговые программы практически не работают. Зато в мире благодаря их внедрению есть успехи в излечении рака и снижении смертности. В частности это касается скрининговых программ по раку молочной железы (маммография и УЗИ), шейки матки (цитология и определение вируса папилломы человека), простаты (ПСА-диагностика) и колоректального рака (проведение специального гемотеста).
Если бы мы могли ввести такие программы, наша страна вскоре вышла бы на уровень диагностики развитых европейских стран. Приведу несколько примеров: в Украине пятилетняя выживаемость при раке молочной железы составляет 60%, в Европе — 80-55%, при раке шейки матки — 55 и 65% соответственно, при раке простаты — 50 и 80%. Это при том, что по статистике в европейских странах заболеваемость раком даже более высока, чем в Украине, но благодаря скрининговым программам там обнаруживают заболевание на первой стадии или даже и предраковые состояния. Соответственно, эффективность лечения таких пациентов намного более высока. Мы уже убедились: независимо от того, какие препараты используются, выживаемость онкобольных с запущенными формами приблизительно одинакова. Большую роль играет доступность диагностики, особенно это касается жителей глубинки. И здесь нам смогут помочь передвижные диагностические маммологические комплексы.
В этом году мы заключили соглашение с Национальным институтом рака об аренде передвижного маммографа. Разрабатываем график поездок и в ближайшее время начнем обследовать население области. Хорошо было бы поставить такие обследования на поток. Также активно работаем над вопросом приобретения диагностической лаборатории на колесах. Планируем участвовать в грантовой программе, обсуждаем возможности приобретения передвижного комплекса за средства областного бюджета. Ведь на лечение больных мы тратим огромные средства, а обследование обойдется государству значительно дешевле.
Еще одно предложение (я озвучил его во время встреч с Министром здравоохранения и народными депутатами) — предоставить медицинским заведениям возможность самостоятельно закупать лекарственные препараты. Уже 2 года подряд областная власть выделяет 1,5 млн грн на приобретение лекарств для онкобольных. Процедура их закупок проходит прозрачно и открыто, средства используются на приобретение самых необходимых препаратов. Каждый из них выносим как отдельный лот, благодаря чему могут посоревноваться несколько фирм, выбираем лучший вариант по соотношению цены и качества. Мы закупаем то, что нам действительно нужно, с учетом комбинированных схем лечения. Так лучше для пациентов, врачей, бюджета. К тому же у каждого региона свои особенности: в некоторых областях преобладает заболеваемость раком молочной железы, где-то больше болеют раком легких, поэтому и в обеспечении лекарствами уравниловки не должно быть. При централизованном снабжении мы также подаем соответствующую заявку на лекарства, но уже вынуждены выбирать из того, что нам предлагают.
Яркий пример — централизованная закупка препаратов для лечения онкобольных чернобыльцев. Привозили то, что вообще не используется в онкологии, мы даже списать его не могли, ведь это — не наши препараты. Сейчас централизованные закупки в данном направлении отменили, потому покупаем лекарства для чернобыльцев с учетом специфики онкоболезней упомянутого контингента. Так должно быть и для остальных пациентов. Если в указанных вопросах будет наведен порядок, можно говорить о прогрессе в совершенствовании системы онкопомощи в Украине.
Виктор ПАРАМОНОВ, главный врач КУ «Черкасский областной онкологический диспансер»На сегодня же имеется грустная статистика: каждый 5-й онкобольной попадает в лечебное заведение с четвертой стадией болезни. Эта часть Государственной программы обязывала направлять на раннее выявление рака все силы, в частности и первичного звена (фельдшеры, акушерки, врачи общей практики-семейной медицины). Но где взять такой резерв, который должен был бы работать буквально «подворно», когда, например, в нашей аграрной области в сельской и районной сети не хватает 1,5 тыс. врачей? При этом на государственном уровне еще и затрагивается вопрос о лишних должностях и сокращениях медработников! Учел ли кто-нибудь, что каждый третий медик, работающий в сельской местности, — пенсионер? Такими «силами» выполнить эту часть программы трудно. Поэтому можно сказать, что она не прошла.
Программа также предусматривала специальное применение новых методов, препаратов, хирургических технологий в лечении онкобольных. Здесь картина очень пестра. Государство обеспечивало онкоучреждения медикаментами с переменным успехом, вплоть до полного «провала» в 2015 году, на протяжении которого (как и в І квартале 2016-го) мы ничего не получили. Поэтому на 90% эту проблему «решали» за счет самих пациентов. А учитывая, что онкопрепараты — иностранного производства, то рост курса валют привел к тройному их удорожанию. Также «выживали» за счет гуманитарной помощи (за этот период наше заведение получило 37,5% таких поступлений, а раньше такая часть не превышала 15-19%), возможности местного бюджета, самих больных и разнообразных внебюджетных источников.
Поэтому революция в применении самых современных препаратов таргетного действия, биопрепаратов, гормонотерапии не произошла. Так же, как и в лучевой терапии — программой предусматривалась ее переоснастка современным оборудованием. За бюджетные средства этого не удалось сделать. Все позитивные сдвиги в таком плане за последние 5-6 лет достигнуты благодаря инициативе частных фондов, меценатов. Поэтому сегодня в лучевой терапии мы затормозили. У нас нет современных бюджетных линейных ускорителей. А если стоимость такой процедуры в частных заведениях 5-15 тыс. дол., это недоступно общей массе онкологических больных. В настоящее время только в нашем заведении лучевую терапию, которая определена протоколами МОЗ, ежедневно проходят 100-120 пациентов. Нам говорят: «Не бойтесь впускать инвестора, пусть работает государственно-частное партнерство». Однако оно будет работать лишь при условии компенсации со стороны государства стоимости оказанных бизнесом услуг. А если государство способно заплатить лишь за 10% больных, то остальным придется лечиться за собственные средства! Чрезвычайно актуальным на протяжении последних 10-15 лет остается вопрос обновления оборудования радиотерапии — в этом мы отстали не только от стран Европы, но и от бывших республик СССР.
Программа предусматривала и развитие системы реабилитации и паллиативно-хосписной помощи. В Украине вообще нет системной реабилитации. В развитых странах больными еще несколько месяцев после лечения занимаются реабилитационные центры (восстанавливают их физически, психологически, социально, в случае необходимости помогают сменить профессию и пр.). У нас же пациента выписывают непосредственно домой.
Не сложилось и с паллиативно-хосписной помощью. Для решения этой проблемы мало создать сеть паллиативных стационаров, нужно разработать стратегию предоставления паллиативной помощи на дому, организовать специальный патронаж, круглосуточную бесплатную телефонную линию поддержки, службу предоставления современного многоуровневого и комбинированного обезболивания, службу психологической помощи пациенту и его семье и т. п. В начале 2013 года МОЗ издало приказ, который предусматривал создание мультидисциплинарных паллиативных команд. Но сегодня их лишь несколько, и организованы они исключительно решениями местной власти — это отдельные «островки», не соединенные в систему. Зато онкобольные, которые нуждаются в обезболивании, не должны быть «привязаны» в этом вопросе к местожительству, их обеспечение не должно зависеть от местных программ и бюджетов. Чтобы этого достичь, в Украине нужно создать единую электронную базу соответствующих данных.
Поэтому понятно, что предыдущая госпрограмма была больше декларативной, чем результативной. В настоящее время разрабатывается концепция новой Государственной программы, которую представят на очередном съезде онкологов в мае 2016 года. До сих пор идет работа над этим документом, и в регионы он не приходил, следовательно, онкологи на местах не могут с ним ознакомиться и внести свои предложения и замечания, в частности по региональным проблемам. Хотелось бы ознакомиться с программой заблаговременно, а не непосредственно на съезде, обсудить ее на медицинском совете, с местными специалистами, у которых есть свои наработки и предложения. Ведь это фундаментальный документ на годы! И там должны быть прописаны не только задания (например «уменьшить вредные выбросы в воздух»), но и то, как это должно быть выполнено. Скажем, в Черкассах закрылась значительная часть химических предприятий — возможно, черкасским онкологам стоит отчитаться о выполнении одного из пунктов программы противораковой борьбы? Не нужно «навешивать» на врачей то, что от них не зависит и на что они реально повлиять не могут.
Именно для этого на рассмотрение следует выносить отработанный вариант программы, предварительно обсудив его с медиками, пациентскими и другими небезразличными общественными организациями, обязательно с местной властью и депутатами, у которых сегодня уже больше полномочий и влияния. Обсуждение должно быть «привязано» к условиям конкретного региона, с оценкой возможностей реального выполнения предложенных мероприятий, чтобы опять не тешиться красивыми лозунгами. Поверьте, на местах никто не сидит, сложа руки. Например, в нашей области принята программа паллиативной помощи на 5 лет, где запланировано больше, чем в министерских инициативах, однако, имея совершенную программу на государственном уровне, легче решать местные вопросы, привлекать ресурсы и т. п. И очень важно, чтобы новая программа была принята к началу рассмотрения Государственного бюджета на 2017 год.
Владимир ШАМРАЙ, главный врач Винницкого областного клинического онкологического диспансера, главный внештатный онколог области, кандидат медицинских наукС одной стороны, вроде, все правильно: семейный врач не может быть и кардиологом, и гинекологом, и окулистом одновременно. С другой стороны, у узких специалистов своя логика: семейный врач чаще общается с пациентами и именно он может заподозрить самые первые изменения, поинтересоваться, когда больной в последний раз обследовался и пр. Однако, кивая друг на друга, крайнего — не найдут. А онкологи вторичного уровня оказались меж двух огней и никак не могут повлиять на этот процесс, ведь семейные врачи вообще относятся к другому уровню оказания медицинской помощи, другие же узкие специалисты районной или городской больницы не могут ни обрисовать реальной картины онкозаболеваемости, ни предоставить информацию о конкретном пациенте. Журналы профосмотров также часто заполняются фиктивно. Все это приводит к тому, что некоторые районы нашей области (обычно отдаленные и небольшие) бьют все рекорды по онкозаболеваемости: соответствующие показатели там в несколько раз выше среднеобластных.
Облдиспансер перегружен: поликлиника принимает втрое больше пациентов, чем запланировано. С 1986 года мы работаем по принципу открытых дверей и не требуем от больных направлений, если они сами обращаются. Нам катастрофически не хватает места, но мы считаем: лучше пусть будет так, чем люди не попадут в поле зрения онколога вообще или обратятся к нему поздно.
За прошлый год мы приняли почти 100 тыс. пациентов. При этом лишь 5-7% обращений были необоснованными, то есть онкопатология не подтвердилась. Остальные, так сказать, обратились по адресу, большинство из них — своевременно (на этапе предракового состояния и начальных стадий болезни), то есть им можно помочь, не тратя на это существенных средств. К сожалению, разрушенная система профосмотров и диспансеризации способствует увеличению числа запущенных случаев. Поэтому мы не настаиваем на прохождении пациентом всего маршрута — от семейного врача или фельдшера в ФАП вплоть до нашего диспансера. Потому что здесь больные часто теряются, не выдерживая очередей, поездок в районную больницу, хождения по медицинским кабинетам. И тогда их лечение требует огромных вложений, которых сегодня в отрасли катастрофически не хватает. Да и ни один бюджет не выдержит такой нагрузки, вызывающей высокий уровень запущенных случаев рака. В Украине же не хватает элементарного.
Например, в нашей области только один гамма-терапевтический аппарат, при том, что по нормативам соответственно количеству населения их нужно шесть! Поэтому единственный в области аппарат функционирует с 6 утра до полуночи, иногда до 2-3 часов ночи. Уже не говорю, как работается врачам в таких условиях — это вопиющее нарушение режима работы, трудового законодательства, неписаных моральных правил. Но другого выхода нет. Ночью мы обслуживаем оборудование, а днем безбожно его эксплуатируем. Боюсь, что спустя некоторое время наши онкобольные вообще останутся без лучевой терапии, потому что новый такой аппарат стоит приблизительно миллион долларов! Мы предусматривали установление линейного ускорителя, намного более безопасного для пациента, чем гамма-аппарат, и практически безопасного для обслуживающего персонала. Под него реконструировали помещение, нашли фирму, которая хочет зайти на украинский рынок и готова предоставить нам такое оборудование (хотя и не в полной комплектации). Но до недавнего времени МОЗ не слышало наших предложений по этому поводу. Надеемся, новый Министр пойдет нам навстречу. Еще одна критическая ситуация — уровень обеспечения химиопрепаратами. В нынешнем году мы уже провели тендер на 10 млн грн и надеемся вскоре получить лекарства (за средства областного бюджета). А от МОЗ в 2015 году не поступило ни одного препарата, в начале 2016-го получили лекарства, которые должны были бы получить еще в 2014 году! Миновал І квартал, а Министерство до сих пор не прислало номенклатуры препаратов для оформления заказа.
Во всем мире онкология развивается быстрыми темпами. Это одна из наиболее высокотехнологичных отраслей медицины. Чтобы получать весомые результаты, в ее развитие нужно вкладывать немалые средства — и в научные исследования, и в практическую медицину, в частности для закупки современного оборудования и эффективных лекарств, разработки новых методов лечения, обучения медиков. Без этого отрасль просто умрет.
